Пролог

19 2013
19 апреля - день памяти преподобного Севастиана Карагандинского

Вследствие политики, которую проводило советское государство в отношении Русской Православной Церкви, церковная жизнь не прекратила свое существование, а только приобрела во многом нелегальный характер. Одной из форм церковной жизни становится нелегальная, «подпольная» община. Во главе ее встает преуспевший в духовной жизни христианин, как правило, монах, к которому, естественно, тянутся искатели правды Божией.

Одной из таких общин была Михайловская община в городе Караганде, собравшаяся вокруг бывшего иеромонаха Оптиной Пустыни Севастиана (Фомина). Это был маленький монастырь, где тайно по ночам совершалась литургия, а сестры, помимо трудов для своего монастыря, работали в государственных учреждениях. Костяк общины составляли монахини. Кто-то освободился из Карагандинского лагеря, кто-то специально приехал из России, зная преподобного по Оптиной пустыни. Монахинь было немного — около 10-12 человек. Но были и тайные монахини, скрывавшие свой постриг. Вокруг отца Севастиана собираются вдовы, сироты, девицы, жизнь которых была близка к монастырской. 

Основатель тайной монашеской Карагандинской общины, преподобный Севастиан (Фомин) родился 28 октября (10 ноября по старому стилю) 1884 года в селе Космодемьяновское Орловской губернии, в бедной крестьянской семье. Родители дали ему имя Стефан.

Когда Стефану было четыре года, умер отец, а через год — мать, и остались братья сиротами. Чтобы укрепить семью, старший брат женился, а средний брат, Роман, в 1892 году ушел послушником в Оптину Пустынь.

От рождения Стефан был слаб здоровьем, и на полевых работах трудился мало, в основном на пастбище, пастухом. Сверстники его недолюбливали за то, что он был тих и отличался кротостью. Дразнили его «монахом». Зимой Стефан навещал своего брата в монастыре. Постепенно в нем укрепилось желание иноческого жития, и он в 1909 году переселяется в Оптину Пустынь, став келейником старца Иосифа (Литовкина).

«Жили мы со старцем, как с родным отцом, — вспоминал преподобный Севастиан. — Вместе с ним молились, вместе кушали, вместе читали». Вспоминает митрополит Волоколамский Питирим (Нечаев): «Когда старец Иосиф умер, его (Стефана) это так потрясло, что у него сделался парез пищевода. Всю жизнь он мог есть только жидкую супообразную пищу, протертую картошку, запивая ее квасом, протертое яблоко — очень немного, жидкое, полусырое яйцо. Иногда спазм схватывал его пищевод, он закашливался, и есть уже не мог, оставался голодным. Можно себе представить, как тяжело ему приходилось потом в лагере, когда кормили селедкой и не давали воды». Молодого послушника взял к себе келейником другой Оптинский святой — преподобный Нектарий (Тихонов).

10/23 января 1918 года декретом СНК Оптина Пустынь была закрыта. После смерти в 1928 году отца Нектария, Стефан, к тому времени уже иеромонах Севастиан, уезжает служить на приход в город Козлов (ныне Мичуринск), где определяется в Ильинскую церковь.

Постепенно вокруг приходского храма пророка Илии сложился подпольный монастырь, основу которого составили монахини закрытой Шамординской обители.

25 февраля 1933 года отца Севастиана, вместе с некоторыми монахинями арестовали и препроводили в ОГПУ. На вопрос об отношении к Советской власти преподобный Севастиан ответил: «На все мероприятия советской власти я смотрю, как на гнев Божий, и эта власть есть наказание для людей. Такие взгляды я высказывал среди своих приближенных, а также и среди остальных граждан, с которыми приходилось говорить на эту тему. При этом говорил, что нужно молиться, молиться Богу, а также жить в любви, тогда только мы от этого избавимся. Я мало был доволен советской властью за закрытие церквей, монастырей, так как этим уничтожается Православная вера». Отцу Севастиану дали семилетний срок. Поначалу он валил лес под Тамбовом, а затем его перевели в Карагандинский лагерь.

Филиал ГУЛАГАа в знойных летом и очень холодных зимой степях Центрального Казахстана — Карлаг — одно из трагических мест кровавой драмы XX века: «Как сплошной Антиминс простирается напоенная кровью мучеников и освященная их молитвой необъятная степь Казахстана», — напишут наши современники о чудовищном месте заключения и ссылки репрессированных, где немногие оставались живыми. Через стены Карлага прошло очень много людей, среди которых были и представители духовенства и простые верующие. Эти страшные страдания одних закаляли и приближали к Богу, а других ожесточали. Прошедшие такую «духовную академию» священники выходили из лагеря и духовно руководили людьми, которые перенесли не меньшие страдания, и это их сближало. «ГУЛАГовскую академию» прошли почти все карагандинские священнослужители.

Было ли возможно в таких условиях сохранить веру, не отчаяться в своем уповании и даже благодарить Бога? Оказывается, возможно.

Преподобный Севастиан Карагандинский рассказывал, что Господь неизреченно утешал своих верных рабов, и такие благодатные службы, которые тайно совершались в лагере, запоминались всеми исповедниками на всю оставшуюся жизнь. Ради этого совместного молитвенного общения с Господом многие из них приняли мученический венец. Сведения об этом мы находим в архивах Карлага.

Преподобный Севастиан вспоминает о своем пребывании в лагере, рассказывая, что там били и требовали отречения от Бога. «Никогда», — ответил батюшка и тогда «для перевоспитания» оказался в бараке с уголовниками.

«В заключении я был, а посты не нарушал. Если дадут баланду с кусочком мяса, я это не ел, менял на лишнюю пайку хлеба». Отец Севастиан был освобожден в 1939 году, раньше срока.

После освобождения он побывал в Мичуринске, где гостил около недели. Узники Карлага освобождались с пометкой «вечная ссылка в Караганду». И обязывались каждые десять дней отмечаться в комендатуре. Преподобный Севастиан возвратился в Караганду и привез антиминс. Можно предположить, что это было одной из главных целей его поездки. Теперь появляется возможность тайно совершать Божественную Литургию.

Примерно с середины Великой Отечественной войны, с 1943 года, в общине происходит изменение. Община начинает открываться для простых верующих. Это связано с потеплением отношений между Русской Православной Церковью и государством, а ещё - с  тем горем, которое принесла война. Преподобный Севастиан посещает поселки вокруг Караганды, утешает вдов и сирот. Исполняет просьбы верующих окрестить и отпеть. О батюшке все больше узнают люди в окрестных селах. Вокруг маленькой монашеской общины, ведущей «подпольный» образ жизни, собираются верующие и складывается приход.

В 1956 году «вечная ссылка» отменяется. Появляется возможность покинуть «пески знойного Казахстана» и вернуться на Родину. Но преподобный Севастиан вместе с сестрами остается. «Да зачем же, батюшка, не в Казахстане же нам век вековать!», — обращались к нему монахини. «Нет, сестры, — сказал батюшка, — здесь будем жить. Здесь вся жизнь другая, и люди другие. Люди здесь душевные, сознательные, хлебнувшие горя. Так что, дорогие мои, будем жить здесь. Мы здесь больше пользы принесем, здесь наша вторая родина, ведь за десять лет уже и привыкли». Батюшку отличала безупречная верность церковным установлениям, постоянная забота об устроении в людских душах глубокого мира и высокая требовательность ко всем, а прежде всего к самому себе. Не снисходительной была любовь его, дар большой и глубокой рассудительности был у батюшки. И всегда и во всем — умеренность. Батюшка часто говорил: «Тише едешь — дальше будешь». Или: «Самая большая добродетель — рассудительность». «Золотая середина нужна во всем и умеренность. А в отношении служения Богу и своего спасения постоянство нужно, — говорил он, — оно — главное, а не спешка, не чрезмерность».

Церковные службы были для него не только долгом, но неотъемлемым условием его внутренней жизни. Он не пропускал ни одной службы, не допускал ни одного пропуска или сокращения, или ускорения. Преодолевая тяжелые болезни, он часто сам служил Литургию и выполнял требы. Особенно любил он, по унаследованному монастырскому обычаю, заупокойные службы и ежедневно сам усердно служил панихиды, совершая отпевания до конца жизни.

А главное, всегда было в нем полное доверие Богу, вера в неизменную любовь Бога к человеку.

«При общении с батюшкой, — вспоминала его духовная дочь, — само собой, неоспоримо и даже наглядно ясно становилось без лишних слов, что душа живет вечно. Что со смертью наша жизнь не кончается, основная наша сущность не умирает, а только изнашивается наше тело. Что душа не есть что-то неясное, а это — весь человек, истинный, внутренний человек. И было это так просто, так понятно потому, что он говорил об этом просто, как о чем-то обычном, всем давно известном».

Замечательны слова преподобного Севастиана, сказанные им в субботу Страстной седмицы, незадолго до кончины: «Ухожу от вас. Ухожу из земной жизни. Пришло мое время расстаться с вами. Я обещал проститься и вот, исполняю свое обещание. Прошу вас всех об одном: живите в мире. Мир и любовь — это самое главное. Если будете иметь это между собою, то всегда будете иметь в душе радость. Мы сейчас ожидаем наступления Светлой Заутрени, наступления праздника Пасхи — спасения души для вечной радости. А как можно достичь ее? Только миром, любовью, искренней сердечной молитвой. Ничем не спасешься, что снаружи тебя, а только тем, чего достигнешь внутри души своей и в сердце — мирной тишины и любви. Чтобы взгляд ваш никогда ни на кого не был косым. Прямо смотрите с готовностью на всякий добрый ответ, на добрый поступок. Последней просьбой своей прошу вас об этом. И еще прошу — простите меня». А в пасхальную ночь сказал келейнице: «…Я всех вас прошу, чтобы вы утешали друг друга, жили в любви и мире, голоса бы никогда друг на друга не повысили. Больше ничего от вас не требую. Это самое главное для спасения. Здесь все временное, непостоянное, чего о нем беспокоиться, чего-то для себя добиваться. Все быстро пройдет. Надо думать о вечном».

Ранним утром Радоницы 1966 года благодатный старец блаженно почил. Со всех концов России под  сень батюшкиного храма съезжалось духовенство и миряне — духовные чада Батюшки. Священники всю ночь служили панихиды, пел хор. А люди все ехали и ехали.

На третий день Батюшку хоронили на Михайловском кладбище. На катафалке гроб везли только небольшой отрезок пути до шоссе. Свернув на шоссе, гроб понесли до кладбища на вытянутых вверх руках. Он плыл над огромной толпой народа и был отовсюду виден. Все движение на шоссе было остановлено, народ шел сплошной стеной по шоссе и по тротуарам. Окна домов были раскрыты — из них глядели люди. Многие стояли у ворот своих домиков и на скамейках. «Христос воскресе» — пела вся многотысячная толпа. Когда процессия проходила мимо цементного завода, весь забор был заполнен сидящими на нем рабочими, и вся смена в запачканных мокрым раствором спецовках высыпала на заводской двор. Сквозь толпу ко гробу пробирались люди, чтобы коснуться его рукой.

В октябре 1997 года преподобный старец Севастиан Карагандинский поместно прославлен в лике святых, а в августе 2000 года, на Архиерейском Соборе — в сонме святых новомучеников и исповедников Российских. Когда еще при жизни к святому обращались с вопросом: «Как же мы будем жить без Вас?» — он строго отвечал: «А кто я? Что? Бог был, есть и будет! Кто имеет веру в Бога, тот, хотя за тысячи километров от меня будет жить, — и спасется. А кто, пусть даже и тягается за подол моей рясы, а страха Божия не имеет, не получит спасения. Знающие меня и видевшие меня после моей кончины будут ценить меньше, чем не знавшие и не видевшие»...

По материалам православных интернет-ресурсов