Пролог

19 2014
19 мая - день памяти святого праведного Иова Многострадального

По церковному преданию, праведный Иов принадлежал к пятому поколению после Авраама, т.е. жил примерно за 2000 лет до Рождества Христова в «стране Уц» (местоположение ее до сих пор точно неизвестно, известно только, что она находилась где-то на Ближнем Востоке). О его жизни рассказывает одна из книг Ветхого Завета - «Книга Иова». Кроме небольшого прозаического введения и столь же небольшого послесловия вся она написана стихами и по праву считается одним из величайших поэтических произведений мировой литературы.

По свидетельству Священного Писания, Иов был очень богатым и влиятельным человеком: у него было семь сыновей и три дочери (в то время многодетность считалась Божиим благословением и ценилась не меньше, чем богатство и власть). «Имения у него было: семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов и пятьсот ослиц и весьма много прислуги; и был человек этот знаменитее всех сынов Востока» (Иов. 1, 3), — для патриархального пастушеского общества, к которому принадлежал Иов, это было сказочное богатство.

Вместе с тем, Иов обладал и непререкаемым авторитетом среди соплеменников. Он говорит о себе: «Когда я выходил к воротам города и на площади ставил седалище свое, — юноши, увидев меня, прятались, а старцы вставали и стояли; князья удерживались от речи и персты полагали на уста свои, голос знатных умолкал, и язык их прилипал к гортани их... Внимали мне и ожидали, и безмолвствовали при совете моем. После слов моих уже не рассуждали; речь моя капала на них... Я назначал пути им и сидел во главе и жил как царь в кругу воинов (Иов. 29, 7-9, 21-22, 25 ).

При этом, в «Книге Иова» Сам Господь свидетельствует: «нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла» (Иов. 1, 8). Для людей, читавших Евангелие, это утверждение должно показаться удивительным и загадочным. Христос вполне определенно говорит Своим ученикам: «Трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие» (Мф. 19, 23-24; Мк. 10, 24-25; Лк. 18, 24-25). Верблюд — одно из самых больших животных, известных жителям Палестины того времени, а угольное ушко — предельно малое отверстие, которое можно увидеть в повседневной жизни. А значит - богатому, в евангельском понимании этого слова, никак, ни при каких обстоятельствах и никаким способом, невозможно достичь Царства Божия. Спасти его может только чудо (а ведь и почти все мы, даже люди скромного достатка, в той или иной степени излишне, иногда до забвения Бога и ближних, привязаны к материальным ценностям). Сам Господь на недоуменные вопросы учеников ответил тогда: «человекам это невозможно, но не Богу, ибо всё возможно Богу» (Мф. 19, 26; Мк. 10, 27; Лк. 18, 27). В любом случае, для обретения Царствия Божия богатство оказывается серьезным препятствием, преодолеть которое может лишь Божие же милосердие.

Тем не менее, в Библии Иов называется не просто праведником, но и самым праведным человеком своего времени. Конечно, до пришествия Спасителя к людям ветхозаветной эпохи не могли предъявляться столь высокие нравственные требования, как к нам, людям, которые уже знают Христа, Бога, ставшего человеком, и которым уже проповедано Евангелие. Однако, Сам Христос в Нагорной проповеди сказал: «Я пришел не нарушить Закон, но исполнить», т.е. не отменить ветхозаветные предписания, а дополнить в них недостающее, довести их до невозможного дотоле совершенства. Евангельская этика строже и требовательней, чем этика Ветхого Завета, но ни в коей мере не противоположна ей. И Ветхий Завет предупреждает об опасности богатства для нравственного здоровья. Особенно ярко и жестко это выражено в книгах пророков, где примером праведника чаще всего выступает бедняк, во всем надеющийся только на Господа, а нечестивца — богач, в своем довольстве забывший Бога и угнетающий ближних для безумного преумножения своих имений.

«Книга Иова», кроме всего прочего, показывает, как возможно, даже обладая многими материальными благами, все же не быть тем евангельским богачом, для которого закрыта дорога к вечной жизни. В первую очередь, праведность Иова выражалась в его готовности всегда щедро поделиться своим богатством с окружающими людьми. Он с полным правом сказать о себе: «Отказывал ли я нуждающимся в их просьбе и томил ли глаза вдовы? Один ли я съедал кусок мой, и не ел ли от него и сирота? Ибо с детства он рос со мною, как с отцом, и от чрева матери я пекся о нем. Если я видел кого погибавшим без одежды и бедного без покрова, — не благословляли ли меня чресла его, и не был ли он согрет шерстью овец моих?» (Иов. 31, 16-20). Свое влияние и власть Иов также употреблял не ради собственной выгоды, а для защиты бедных соплеменников от произвола сильных мира сего, для справедливого суда и воздаяния:

Ибо я спасал кричащего бедняка

и сироту, что помощи не найдет;

благословение страдальца было на мне,

и утешалось обо мне сердце вдовы.

Как в ризу, в правду облачался я,

возлагал на себя справедливость, как тюрбан

(Иов. 29, 12-14, перевод С. С. Аверинцева).

При этом Иов предстает вовсе не идиллическим старцем, раздающим мудрые советы из прохладной тени шатра: для защиты справедливости он был способен на самые мужественные и жесткие поступки —

челюсть беззаконного сокрушал,

исторгал добычу из его зубов!

(Иов. 29, 17, перевод С. С. Аверинцева)

Не надо думать, что здесь только поэтическое сравнение: вырвать награбленное из рук разбойника или беззаконного вельможи не проще, чем кусок мяса из пасти голодного льва, — тут нужна твердая сила. В патриархальном пастушеском обществе, к которому принадлежал Иов, чиновничий произвол, может быть, был меньше чем сейчас, но разбойничьи шайки вполне привычным явлением, и бороться с ними приходилось, в том числе, с применением не просто силы, но и оружия.

Праведный Иов обладал и еще одной, почти забытой сейчас, добродетелью — он мог искренне радоваться всему, что Господь посылал ему, и всем сердцем благодарить Его за эти благодеяния. Сейчас люди, даже достигшие власти и богатства, в большинстве своем не умеют не только благодарить, но и радоваться: богатство приносит им только новые тревоги и ночные кошмары, разжигают еще большую алчность и зависть. Даже празднества нынешних богачей с бездарной эстрадной музыкой под фонограмму и пошлыми кривляньями существ обоего пола и неопределенной ориентации, больше похожи на пир во время чумы и последнюю оргию преступника в ночь перед казнью, где пьяный угар и натужное веселье лишь скрывают душевную тоску и страх перед неизбежной расплатой. Насколько они не похожи на радостные пиры детей Иова: те собирались по очереди друг у друга, и, когда круг замыкался, Иов возносил жертвы Богу по числу всех их (Иов. 1, 4-5).

Но вот праведная и благополучная жизнь Иова внезапно обрушилась. Бог попустил сатане сначала лишить его детей и имущества (кочевники - сабеяне и халдеи - вавилоняне) убили его слуг и угнали скот, огонь с неба попалил его овец и пастухов; шатер, в котором пировали его дети, обрушился и задавил их), а потом и самого Иова поразить язвами «от подошвы ноги его по самое темя его», так что «взял он себе черепицу, чтобы скоблить себя ею, и сел среди пепла» (Иов. 2, 7-8). Почему же Господь допустил так несправедливо пострадать праведнику?

Когда-то наши прародители, Адам и Ева, послушались диавола, и человеческий род в некотором смысле оказался в его власти. Сатана, как он ни бессилен сам по себе, стал действующим персонажем человеческой истории. Поэтому человек каждым своим поступком, каждым решением своей свободной воли должен опять и опять подтверждать, что он выбирает Бога и отвергается власти сатаны, которой подверглось человечество через грехопадение прародителей. Даже Бог, по буквальному смыслу «Книги Иова», должен оправдываться за Иова перед сатаной. После того, как Адам добровольно подчинился лукавому, последний уже как бы имеет право сомнения в праведности того или иного человека.

Господь говорит диаволу про Своего праведника: он «человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла» (Иов. 1, 8). А сатана возражает: «разве даром богобоязнен Иов? ... но простри руку Твою и коснись всего, что у него, — благословит ли он Тебя?» (1, 9-11). Иов мужественно переносит все испытания и продолжает благословлять Господа, произнося знаменитые слова: «наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!» (1, 21). А сатана вновь оспаривает праведность святого перед Богом: «кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него; но простри руку Твою и коснись кости его и плоти его, — благословит ли он Тебя?» (Иов 2,4) Только, когда пораженный проказою Иов продолжает благословлять Господа, диавол не находит уже слов для обвинения его.

Человек в полной мере проявляется в невыносимо тяжелой ситуации, именно в ней он может приблизиться к своей неизъяснимой глубине, насколько возможно в земной жизни подлинно стать человеком — таким, каким его задумал Бог. И тогда, когда Иов был здоровым и богатым, он отличался необыкновенной праведностью от всех своих современников – а болезнь и страдания открыли ему еще нечто большее — возможность лицом к лицу встретиться с Богом и познать тайны, о которых он, может быть и не задумывался в своей счастливой жизни.

Когда человека постигают несчастья, очень часто рядом с ним появляются советчики и утешители, которые иногда не столько утешают, сколько еще больше раздирают раны, не столько советуют, сколько соблазняют не безумные поступки. Такие люди оказались и рядом с праведным Иовом. Первой к нему подошла жена и дала страшный совет: «Похули Бога и умри» (Иов. 2, 9). Подобный призыв к духовному самоубийству стал едва ли не лозунгом нашей эпохи. Основы нашей жизни сами по себе стали сейчас едва ли не хулой на Бога. Многие сознательно выбирают духовную смерть, чтобы потом «брать от жизни всё». Даже в этой жизни этот выбор не принесет счастья, а, скорее всего, уже здесь станет причиной еще больших страданий от пустоты и бессмысленности существования, — а после воскресения из мертвых обернется вечным мучительным умиранием.

Иов отвечает жене: «ты говоришь как одна из безумных: неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» Мы часто не может принять не только действительных несчастий и страданий, но и обычной повседневной жизни, придумывая себе страдания вымышленные и ничтожные. Бывает, люди даже кончают с собой из-за подобных иллюзий: из-за якобы несчастной любви, неудач на работе, непонимания окружающих и т.д. Страдания Иова, действительно, были огромны и невыносимы. Праведник излил их в пронзительной речи к своим трем друзьям, которые пришли утешить его:

Да сгинет день, в который рожден я,

и ночь, что сказала: «зачат муж»!

День тот — да будет он тьма,

Бог с высот да не взыщет его,

да не сияет ему свет!

Смертная тень да емлет его,

да обложит его мгла,

затмение да ужаснет!

Ночь та — да обладает ею мрак,

Да не причтется она к дням годовым,

в месячный круг да не войдет!

Ночь та — да будет неплодна она,

да не звучит в ней веселья клик!

(Иов. 3, 3-7, перевод С. С. Аверинцева)

Эти слова нисколько не противоречат сказанному Иовом ранее: праведник не скрывает от слушателей всю меру своего страдания, когда даже смерть становится столь желанной, что он рад был бы «добыть ее, как клад» (Иов 3, 21), — но даже в этих страданиях он остается верен Господу.

На речь Иова его друзья отвечают гневной отповедью. На первый взгляд, они говорят вполне правильные и разумные речи: о справедливости Создателя, карающего грешных и награждающего праведных; о Его премудрости и непознаваемости. Однако, при внешней безупречности своих суждений, они ошибаются в самом главном — в самом понимании Бога. Для друзей Иова Бог был некой непонятной, всемогущей и неумолимой силой, настолько превосходящей человека, что ей не может быть до него никакого дела, да и сам человек не может что-нибудь от нее требовать, тем более, требовать от нее к себе какого-то личного отношения, и подавно - диалога и близости. По сути, такое понимание Бога недалеко уходит от античной идеи слепого и безличного рока, с которым сталкивались герои древнегреческих трагедий — и, уж конечно, они не могли о чем-то его упрашивать и требовать от него ответа: единственное, что им оставалось — сохранить мужество перед неотвратимой, чаще всего, несправедливой карой.

Иов знает другого Бога, Который по бесконечной Своей любви сходил с небесного престола к Своим избранникам, наставлял и обличал, спасал от смерти и наказывал за грехи, иногда был строг, чаще снисходителен, но всегда неравнодушен к людям, их судьбе, радостям и бедам — Бога-Личность, сотворившего и человека свободной личностью по Своему образу и подобию. Так и Иов хочет видеть Бога лицом к лицу, открыть Ему свое сердце и услышать ответ на самые сокровенные вопросы.

При этом, Иов предельно честен пред Богом: он открывает Ему даже те свои чувства и недоумения, которые его «благочестивым» друзьям показались безумными и кощунственными: почему праведники невинно страдают, а злодеи наслаждаются жизнью, к чему вообще жизнь человека, если она все равно оканчивается смертью и забвением, которое уравнивает и добрых и злых, и бедных и богатых (ветхозаветные люди еще не знали ясного учения о воскресении мертвых), почему Бог вообще создал человека, который так мал и ничтожен.

И Иов, упрекавший Бога, задававший Ему самые страшные «проклятые» вопросы, вызывавший Его на суд и настырно требовавший от Него ответа, в конечном итоге, оказался более прав, чем его внешне премудрые и благочестивые друзья. Праведник вызывал Бога на суд. И Бог явился ему.

Удивительно, но вместо защитительной речи и ответов на вопросы, Бог сам предлагает Своему избраннику загадки, перечисляя непостижимые тайны мироздания, разумеется, в той форме, какая была понятна человеку архаического общества, жившему за тысячелетия до возникновения современной науки:

Где был ты, как Землю Я утверждал?

Говори — тебе ли не знать!

Кто положил ей предел? Скажи!

Кто растянул над ней снур?

Во что опущены устои ее,

краеугольный ее камень кто заложил,

когда звезды утра издали вопль,

возликовали все Божьи сыны?

Кто вратами море сдержал,

когда из родимых недр изверглось оно?

Тогда Я сделал облака одеждой его,

и повил его пеленами мглы,

и назначил ему от Меня предел,

и поставил ворота и запор,

и сказал: «Доселе — а дальше нет;

здесь возвышай твои валы!»

(Иов. 38, 4-11, перевод С. С. Аверинцева).

Господь продолжает и продолжает перечисление и хотя в какой-то момент Его речь заканчивается, понятно, что она может быть бесконечной. Собственно, загадки Божьи сложнее и таинственней загадок Иова. Бог как бы спрашивает Иова: а можешь ли ты сам познать тайны своего Творца, сотворившего столь величественное и загадочное мироздание (в пространном ответе Бога — целая поэма о красоте и мудром устройстве Вселенной). Кажется, что Господь уклонился от ответа, но Иов, вместо вполне объяснимого бы тогда ропота, говорит удивительные слова: «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя» (Иов. 42, 5).

Перед лицом Творца у человека уже не остается вопросов, потому что Бог Сам является ответом на вековечные трагические вопросы человечества, на которые и невозможно ответить словами. Бог, став человеком, приняв на Себя всё зло и грехи мира, и стал ответом на вопль Иова. Не случайно поэтому отрывки из «Книги Иова» читаются в Церкви на Страстной неделе, а последний, самый важный, о встрече Бога с Иовом, в Чистый четверг. В полной мере Господь открывается людям, как этого всем сердцем желал Иов, именно в таинстве Евхаристии, которая и вспоминается в Чистый Четверг.

«Книга Иова» заканчивается неожиданно счастливо: «И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние: у него было четырнадцать тысяч мелкого скота, шесть тысяч верблюдов, тысяча пар волов и тысяча ослиц. И было у него семь сыновей и три дочери» (Иов. 42, 12-13). Не все невинно страдающие праведники уже в этой жизни получают награду, но хороший исход истории Иова должен и во всех ее читателях утвердить надежду на конечное торжество справедливости, которое и наступит в Царстве Божием по воскресении мертвых.

 Сайт "Закон Божий"