Пролог

04 2014
4 июня - память II Вселенского Собора

Самым важным вопросом был вопрос о сущности Бога и о том, как правильно понимать единство Лиц Пресвятой Троицы. С приходом в мир Иисуса Христа Бог, прежде являвший Себя еврейскому народу через древних пророков, то есть избирательно, и, во многом таинственно, более полно раскрыл Свое существо. Возможно, в наши дни необыкновенное воодушевление богословов IV века может показаться удивительным, но для отцов Церкви споры о том, как и во что верить, были равносильны исполнению воли Бога, благоволившего явить Себя людям. Здесь не могло быть праздным ни одно слово; для епископов, собравшихся в Константинополе, утверждение общих для всех христиан оснований учения о Боге было делом жизни.

Это был уже Второй Собор в истории Церкви, созванный через пятьдесят с лишним лет после Первого, участниками которого были великие святые — Святитель Николай из Мир Ликийских, Спиридон Тримифунтский и Афанасий Великий. По представительству он был равен предыдущему — на нем присутствовали почитаемые всей Церковью Святители Григорий Богослов, брат Святителя Василия Великого — Григорий Нисский и Кирилл Иерусалимский. Особенностью же этого Собора было то, что он получил признание как Вселенский не по составу участников — он охватывал Восточную часть Церкви — но в силу исключительной значимости принятых на нем решений. Что же заставило восточных богословов собраться спустя полвека после победы Православия на первом Вселенском Соборе?

Поводом для беспокойства на этот раз послужило то, что осужденное на предыдущем Соборе арианство — ложное учение о том, что Иисус Христос являлся не Сыном Божиим, рожденным до начала мира, а человеком, сотворенным Богом, подобно всем остальным — послужило почвой для производных и сходных с ним лжеучений: евномиан и аномеев, евдоксиан и пневматомахов. Собор рассмотрел и другие еретические учения — савеллиан, маркеллиан, фотиниан и аполлинариан. Примерно в одном направлении развивались взгляды первых четырех течений, противопоставлявших Бога Отца двум другим лицам Святой Троицы. Евномиане — последователи епископа Кизикского Евномия (около 360 г.), учили, что «Святой Дух не есть Бог. Он сотворен по воле Отца через Сына», тем самым умаляя значение Третьей ипостаси Бога. Аномеи или евномиане отрицали единосущие лиц Святой Троицы, утверждая, что Бог Сын и Бог Дух Святой ни в чем не подобны Богу Отцу. Наиболее близкие к арианам евдоксиане, последователи Евдоксия (первая половина IV века), бывшого епископом Германикийским, затем Антиохийским и, наконец, Константинопольским, утверждали, что Бог Сын даже не подобен Отцу. Полуариане или духоборцы (пневматомахи) — последователи Македония, епископа Константинопольского (355—359 гг.), проповедовали, что Дух Святой ниже Отца и Сына, что Он сотворен и подобен ангелам.

Контраст этим ответвлениям арианства составляло учение епископа Пентапольского Савелия, провозгласившего, будто не существует ипостасной разницы между Отцом и Сыном и Святым Духом, и Они составляют одно Лицо. Не меньшую опасность представляли сторонники епископа Анкирского Маркелла (вторая половина IV века), отрицавшие вечное бытие Бога Сына и учившие, что с наступлением конца мира придет конец Царства Христова и самого Его бытия. В ереси ученика Маркелла, Фотина, епископа Сремского, основным было положение о том, что Иисус Христос был всего лишь человеком, в котором с особой полнотой обитало Божество, но Он не вечен. И, наконец, учение Аполлинария Лаодикийского представляло собой первую христологическую ересь той эпохи, дававшую неправославное истолкование вопроса о соединении Божественной и человеческой природы во Христе. Признавая в Нем Божественный Дух, аполлинариане отрицали действие в Нем человеческой воли, отвергая таким образом Божественную и человеческую природу Спасителя, Его Богочеловечество.

Успех в борьбе с ересями оказался связан с разрешением канонической проблемы. Император Феодосий Великий, созывая епископов Восточной части Римской империи, надеялся отстоять первосвятительские полномочия Григория Богослова, перешедшего в столицу из кесарийского г. Сасимы в период арианских смут и фактически возродившего Православие в Константинополе. В те годы епископскую кафедру у святителя Григория оспаривал Максим Киник. Благодаря соборному подтверждению прав Григория Богослова, был решительно поднят и вопрос об осуждении всех форм арианства.

Фактически Собор полностью ниспроверг арианство, и хотя политически оно еще представляло собой проблему на Западе, где варвары-ариане создали свои королевства, богословская победа над этой ересью была полной. Это и послужило основной причиной того, что Константинопольский Собор 381 г. был признан Вселенским.

Богословским итогом Собора явилось дополнение православного Символа Веры новыми членами — положением о Святом Духе, исходящем от Бога-Отца и нераздельным в Троическом единстве, и о единстве Самой апостольской Церкви, предполагающем соборность, единодушие и отвергающем дух разделения в учении и в устройстве церковного здания.

Во избежание новых отклонений от проповеди Нового Завета, в Символ Веры были внесены и данные человечеству Богом обетования о воскресении мертвых и жизни будущего века. Таким образом, составился Никео-Цареградский Символ веры, который служит руководством для Православной Церкви во все времена.

Среди принятых Собором 4 канонических правил особенное значение имело утверждение за Константинопольской кафедрой второго по чести места в Церкви после Римской. Чем это было вызвано? До времени Второго Вселенского Собора на Востоке первой кафедрой считалась Александрийская, поэтому порядок в древней Церкви, в котором кафедры перечислялись и оказывалась им честь, был таков: Рим, Александрия, Антиохия, Иерусалим. Но в связи с тем, что Константинополь стал местопребыванием императора и столицей, вырос и авторитет Константинопольского архиепископа. Это правило Второго Вселенского Собора не было признано римскими папами. Папа Дамас I в Риме принял Символ Веры, но не канон о старшинстве Константинополя после Рима. Тем самым было положено начало церковно-правовой полемике, а фактически — великому разделению церковного Востока и Запада.

То, что богословская победа над арианством была одержана именно в восточной части православного мира, имело большое значение для дальнейшей истории христианства. Несколько столетий спустя, на юге Европы, в Испании и во Франции, в противовес напоминавшему о себе арианству, которое умаляло божественную природу Спасителя, к апостольскому Символу Веры будет приложено новое положение об исхождении Святого Духа не только от Бога-Отца, но и от Сына. Желание испанских и французских докторов богословия подчеркнуть единство Сына и Отца обернется неточным истолкованием Евангелия, содержащего прямые указания на то, что Господь Дух Святой сходил от Отца к Сыну в подобии голубя при крещении Его в Иордане, и был послан к ученикам Спасителя по его ходатайству перед Богом Отцом как Утешитель до времени второго пришествия Христа. На Востоке же более полное, явное торжество Православия над арианством в последующем защитило Церковь от невольного искажения догматических основ христианской веры.

Сайт "Закон Божий"